Историческая память - как она есть...

Мой отец не был болен Альцгеймером. Но он из-за этого переживал. Карма, не карма- я не знаю, но свое он получил. Старческого слабоумия трудно избежать. Отмирают ноги, почки, да все отваливается – я думаю и он это понимал. Когда я в ночь перед его смертью вызвал его на разговор на кухне, то ум у стал него был ясный. Поговорили – думаю, и он этого хотел.

Бывает так – вроде нейроны и отмирают, но все всплывает как «живое». Трудный разговор был – я понимал, что в течение нескольких часов его не станет, а он понимал, что до следующего рассвета он не доживет. Вот и поговорили. О том, что он помнит – чтобы это осталось у меня.

У меня это и осталось. Ощущение, что у тебя в пятки душа уходит, когда на тебя вываливается армада немецких бомбардировщиков – когда они на цель заходят – 22 числа. И при этом откуда-то слева еще бьют зенитки – фронт ушел на восток, но остались под Тернополем те, кто свой долг помнил. Ребята, у которых не было никаких шансов прорваться на восток, но они свое дело делали.

Я даже не знаю, как это описать – вот тот жуткий ужас, когда ты видишь, как самолеты «заваливаются» на крыло – сейчас бомбить будут. Тебя будут бомбить. И еще звук воющий. Ну это воспоминания моего отца — я его спрашивал той ночью – а как правильно, что лучше? Он мне сказал – «да не знаю, как лучше – всех видел, но одна сатана другой не лучше»

Помнил еще австрийцев, потом поляков, потом коммунистов – да один черт. Еще батько Бандера говорил, что не знает, как из этого дерьма вообще можно выпутаться. Вот и выпутываемся.

Моя мама умерла чуть позже. Был лояльна ко всем – к геям, трансвенститам, транссексуалам – одну категорию людей она не переносила на дух – немцев. Даже когда их видела в лояльных сериалах 2000-ых годов, то я ее упорное мнение было – повесить на ближайшей осине. У нас такие росли во дворе – мама это знала. Готова была сама табуретку выбить.

Вы хотите еще узнать о настоящей исторической памяти?