Чёрный кофе с лимоном между b2 и с3. (Часть 2. Заключительная)

Начало здесь.

—

Взял её руку в свою и легонько сжал своими холодными пальцами. Поцелуй. Привычно. Новая жертва. Всё по кругу. Снова. До чего же скучно и предсказуемо. Шах и мат в три хода, глупышка.

—

Вздрогнула от прикосновения, но взяла себя в руки. Не тот, кого ждала. Но рядом. Поцелуй. Как же давно это было. Но губы помнят. И отвечают, не взирая ни на какие протесты разума.

Безумная идея. Но она ведь хотела всё изменить. Почему не так?! Он ведь тоже не против.

Смотрит в его глаза. Чужой ведь. Приручить?

Пугает. Сама идея. И он. Темнота в его сердце, в душе. И пусть. Даже, если убьет.

И глупая мысль, но резко, с ехидством каким-то бьющая в голову: посмотрим, кто – кого!

—

Огонь в камине. Медвежья шкура. Двое рядом. Мысль в голове: «станешь нам сестрой», кажется, сказка чья-то. Глупая, конечно. Обжигающее дыхание и касания, как удары тока.

Добровольно. Хотела боли – это прямой путь к ней. Приручиться. Подарить.

—

Нежен. Со своим тайным умыслом, конечно. По-другому, ведь не может быть? Или? Глупости. Зарычал, повалил на пол. Неопределённость сводит с ума. Это его игра и его победа, так какого чёрта?! Почему он не контролирует себя? Срывается, звереет. А она молчит. А она нежна. И от этого ярость ещё сильнее. Бьёт по вискам. В глазах темнеет.

—

Зачем она это сказала? Ведь просил молчать. Просил быть осторожнее. Хотя зачем? Его партия ещё идет. Пусть не в три хода. Ошибся. Но чёрная ладья движется вправо. Шах белым.

—

Настойчиво зовёт ферзя королевой и, смеясь, прикрывает короля конём. А после тянется через всю доску, сметая нечаянно длинными волосами фигуры прочь, целует его. Идет на кухню и возвращается с двумя чашками чая. Ничуть не смущаясь, ставит их на недавнее поле боя. Нарушая все правила. А он молчит. И, даже, уже не сердится, как раньше.

—

Взобрался на пыльный чердак снова. Как всегда в крови. Но откуда чувство вины? Не перед жертвой… Перед ней. Стоит перед ним сейчас в его рубашке. Подходит и обнимает. Не обращая внимания на его свирепый взгляд. Хотя, куда он делся с ее объятиями?

Забыв о том, что на губах кровь, впивается поцелуем в её губы, тесно прижимая к себе, почти до хруста в рёбрах.

---

А она не сбегает. Целует в ответ. Безумие какое-то. Алое пятно расплывается на её-его рубашке, не замечает этого. Снимает с него одежду, подводит за руку к тазику с водой. Опускает полотенце в воду, медленно выкручивает, смотря, как струйки воды падают обратно в таз. Усаживает его на пол и смывает с его тела чужую кровь. Замечает царапину под ребром в районе сердца.

—

Проследил за её взглядом, безразлично уставившись на собственную кровоточащую рану. Полоснула стерва, перед тем, как задохнуться. От его рук, сжимающих её горло. Поморщился.

—

Осторожно обрабатывает рану, шепча, что всё хорошо. Немного будет щипать. Придвигается ближе и ласково дует на царапину.

—

Рядом. Его хрупкая, но только с виду. Сердце оттаивает. Пальцы снова обретают гибкость. Оживает. Роняет её на постель.

—

Шепчет что-то, закрывает глаза, чувствуя его горячие поцелуи на своей коже. Ждала. Рядом. Обвивает руками его шею.

—

Луч света сквозь мутное чердачное окошко. Бьёт прямо в глаза. Приподнялся на локте, щурясь немного. Посмотрел на свою. Провёл рукой по позвоночнику вверх и замер.

Два тонких, едва заметных шрама у лопаток. Обнял, поймал. Целует в плечо. Немного тревожно.

—

Жмурится в его объятиях и улыбается утру. Утру с ним. Счастливая. Не проиграла. Вовсе нет. Он возвращается. И пока будет возвращаться – она будет ждать. А её тепла хватит обоим. Перезимуют. А там весна. Там видно будет.

—

Её. Его. Пыльный чердак. Постель в углу. Таз с водой на табурете. Шахматная доска на полу. А на ней открытки, записки и две чашки с чаем.

И их двое.